Как же обжигает простой ветерок. Словно превратившись в лютую метель, он безжалостно морозит всё тело, заставляя его дрожать в последней попытке хоть как-то выработать спасительное тепло. Хочется съежится, укрыться, но тело будто онемело. От холода, вероятно. Или от того, что это тело просто не способно шевелиться. И холод тут вовсе не при  чем. В голове еще нет первых связных мыслей, но страх уже одурманил весь рассудок, заставив впасть в панику. Вся душа трепещет, в голове и вовсе происходит что-то невразумительное: мысли, целый поток, тьма, огромный табун мыслей, скачущих из стороны в сторону с невероятной скоростью. С каждой секундой их всё больше и больше: всё чаще они сталкиваются, переплетаются, отталкиваются друг от друга. Сотни, тысяча мыслей, практически никак не связанных друг с другом! Голода в миг заболела, отдав неприятной болью по всему тельцу. Холод всё еще жжет кожу: как же хочется скрыться от этого! Но не получается и движения сделать. Это тельце просто лежит безжизненным грузом, словно ему всё равно, словно оно без сознания. Но как же ему больно! И жутко страшно. В душе паника, сердце бьется так часто, словно вот-вот остановится от перегруза.
Но Альфонсо совершенно бессилен. Альф ничего не может сделать. Он — лишь беззащитное тельце, которое провело в коме больше пяти лет. И это несчастное создание только что воссоединилось со своей душой. К сожалению, это прошло не так уж и радужно. Душа — она словно пластмассовый ромбик, который пытаются втиснуть в маленькую банку. Совершенно безнадежно и глупо.
Как же жжет металл! Это больнее любого ветерка! Атрофированное тело вот-вот возвращает себе возможность осязать, и первое же ощущение: безумная боль. Будто-то бы взяли, да и прижги к телу раскаленное железо. Хочется кричать и хоть чем-то помочь себе — но вместо этого Альфонсо просто безвольно лежит возле этого проклятого доспеха.
Мысли... Стали такими медленными. Плывут себе в голове, кое-как образовывая цельные слова. Но и те не несут для Альфонсо какого-то смысла. «Мама, братик... Эд... Братик» Повторяются они, одним и тем же тоном, с одной и той же скоростью. Но Ал не понимает, что это означает. Ему очень больно и это перекрывает любые мысли. Они и так блеклые и звучат лишь тихим эхом. А вот боль — она резкая, навязчивая и очень неприятная.
И тут... Боль утихает?.. Да. Жжение становится менее ощутимым, а вместо этого чувствуется... Прикосновение? Тепло. Долгожданное тепло, которое, словно заряд тока, пронеслось по всему телу, оставив после себя приятный теплый след. По спине прошла сильная дрожь от этого контраста, и холод вновь овладел этим тельцем — вновь холодно, вновь больно. И тут — опять тепло. Обессиленное тельце с трудом дрожит, но еще трудней ему становится мыслить. Ведь они — мысли — вдруг начали обретать более громкий тонн и, что самое главное, смысл. «Братик...» В голове блеснула картинка: туманное лицо Эда. Секундное изображение, тут же исчезнувшее в темноте. Но сколько же воспоминаний последовало за этим! Сотни цветастых картинок, сконцентрировать внимание на одной какой-то было просто невозможно, они меняли друг друга с невиданной скоростью. И на фоне всего этого было что-то такое тихое, знакомое... Какой-то голос.
«Мы сможем. Мы сможем это сделать!»
Сердце резко защемило, отчего по всему телу прошла вдруг острая боль.
Хочется вскрикнуть, но вместо этого Альфонсо лишь... Безвольно поддается всему, что с ним происходит? Он чувствует прикосновение. Теплое. Очень теплое. И так... Хочется... Чувствовать его еще ближе.
Еще немножко.
Эд.
Вот, что самое главное — Эд, братик!
Ал не помнил, что произошло. Трансмутация... Нет, пока он не в силах был вспомнить про нее. Но братик... Ал помнил образы: картинки, ощущения... Он точно ощущал, что это — нечто очень важное! То, что важнее каких-то болезненных физических ощущений.
«Эд.»
Он... Он ведь... Совсем рядом... Был... Когда-то. Совсем недавно, он же... Должен быть рядом. Всегда рядом. «Мы же...» Вместе. Сможем. Сделать. Всё. Вернуть.
«Вернуть. Чтобы... Чтобы суметь... Вместе...»
Эдвард.
Братик.
Он вспомнил. Точно вспомнил, кто это. Сердце начало биться медленней.
Нужно открыться глаза. Боязливая попытка: но нет, ресницы словно склеены. Очень трудно. «Зачем мне это?» Может, открываться глаза и не нужно вовсе? Вдруг, если их открыть, вновь будет больно? Нет, это совершенно неважно... Как же тяжело! Сердце вновь стучит быстрей: вдруг, Ал и вовсе не сможет никогда посмотреть на мир?.. Сонная паника, не более того, но как же действует! Немало сил потратив, Альфонсо смог сделать это. Яркий свет ударил по глазам. Хочется закрыть. Но Альфонсо не делает этого. Его бездумные, блеклые и совершенно пустые глаза смотрят просто вперед, безо всякой цели. Взгляд не фокусируется. А ощущения проявляются: теперь Альфонсо чувствует, что ногам намного холодней, нежели рукам.
«Братик... Где же ты?»
Где-то далеко витает отчетливая мысль, что вот-вот, они же пытались вернуть маму, провели трансмутацию... Но...Эта мысль настолько далеко, что и не имеет никакого смыслового веса.
Главное иное. Понять, где же он. Должен же быть где-то рядом... Тогда, когда тот страшный фиолетовый свет окутал комнату, он всё еще был рядом... Ведь не могло пройти слишком много времени, да? Значит, обязательно будет где-то совсем рядом...

Дезориентированный и совершенно сбитый с толку Альфонсо до сих пор не мог понять, что же происходит: образы в голове дали ему ясно понять, что Эдвард точно должен быть где-то рядом, ведь последнее, что Ал помнил, так это лицо Эда — обескураженное и полное страха и отчаяния. Причина такой далеко не оптимистичной мимики была не так уж и важна для Ала сейчас, как элементарное желание найти, увидеть, черт, просто понять, что брат рядом. Такое простецкое желание, но и оно оказалось для Ала невыполнимым: Альфонсо с ужасом осознавал, что совершенно не владеет своим телом, он не в состоянии делать какие-либо движения. Но это еще цветочки, самое страшное то, что Ал не контролирует свои мысли: пытается вот сконцентрироваться, да вспомнить, черт подери, что же произошло, а они, мысли этакие, выдают совершенно иные воспоминания, которые сейчас не имеют для Ала никакого значения. Белый свет, много белого света, словно на снег смотришь, туманные фигурки, еле слышные голоса, отдающие слабым эхом... Интересно, но к чему это сейчас? Альфонсо нужно было совсем иное. Нужно было, да, а мысли не слушаются, контролировать их совершенно не получается. И поэтому Ал, как вообще это было возможно в данной ситуации, просто безумно злился на себя за свою беспомощность. Хотя, что уж там, даже эта пресловутая злоба не была похожа на какую-либо эмоцию: так, просто в голове пробежала мыслишка о том, что отсутствие возможности управлять самим собой это очень плохо. Всё. Занавес закрыт.  Пора что-то делать — определенно. Ведь... Ведь братик может быть совсем рядом, вдруг он ранен? Иначе почему его не слышно и не видно? Хотя... Тут вообще ничего не слышно и не видно. Альфонсо понимал, что он уже вот как минуту держит глаза открытыми. Но зрение так к нему и не вернулось: к сожалению, сейчас Ал видел мир похуже близорукого старикашки, потерявшего свои очки и от вселенского горя решившего принять на душу целительного напитка. Но что еще хуже, отдельные цветастые картинки начинали то увеличиваться, то уменьшаться, а порой и вовсе — размываться и исчезать. Лучше было не открываться глаза, честное слово. Только голова разболелась жутко от этого всего. Может, и впрямь — просто закрыть веки, да и уснуть вновь? А то вон — голова болит, холодно, страшно, что в этом приятного-то? «Но братик... - мысленно протянул Альфонсо, кое-как справляясь с резко ставшими словно каменными веками, то и дело норовившими закрыться, - Я должен... Помочь ему. Братик ведь... Так кричал.» Мысли, просто мысли, а как действуют! Ал прямо-таки почувствовал поток холода, прошедшего по его спине — вероятно, от невообразимого желания быть в сознании! Но... Разве должно быть настолько холодно? Всё тело буквально ошпарил дикий холод, по сравнению с которым, как казалось, окунуть руку в кипящее масло — так, просто маленькое неприятное ощущение! О, как же Альфонсо хотелось просто заорать от боли! Сердце вновь застучало как в припадке, вся душа затрепетала от невыносимой боли, но сам Ал ничуть не изменился: всё так же лежал безвольной, худощавой тушкой на каменном полу, пока верный братик рассматривал его, радовался, ну и что-то там еще делал. Ал не знал, что рядом с ним Эдвард, так что это совсем не важно. Но. То, что сейчас ощущалось, было просто ужасно, это было очень больно. Словно лежишь в снегу с минимальным набором одежды, а тебя еще и поливают ледяной водой сверху. Вот теперь-то Альфонсо и пожалел, что вовремя не отключился: сейчас бы не чувствовал ничего и всё было бы в порядке. «Нет... Братик ведь... А вдруг, ему тоже больно? Где же Эд...» Всего лишь мысли, а вон — заставили Ала терпеть всю эту муку. Пытаясь хоть как-то отстраниться от малоприятных ощущений, Альфонсо с трудом, но посмотрел наверх (до этого смотрел куда-то в сторону, не важно, всё равно этот взгляд мало что выражал). И что же?.. Яркие, яркие пятна и... Чей-то силуэт? О, нет. Вот это было действительно страшно. Помнится, до того, как Альфонсо отключился, в той, какой-то странной комнате, больше не было никого, кроме них. «Комнате... Зачем мы там были?» Получив тревожный сигнал, мозг начал мееедленно и неторопливо пережевывать вопрос, словно жвачная корова. Взгляд Ала стал... Ну... Хоть немного осмысленным? Ай, так, по сравнению с тем, что было — вполне. Но в общем плане: НЕТ. Всё тот же пустой и мертвый взгляд, не выражающий толком ничего. Ну, разве что вселенскую муку: холодно ведь. Да и страшно. За себя и братика.

Говорят, можно привыкнуть к чему угодно, было бы только желание, да и ситуация соответствующая. Вероятно, так оно и есть: уже минуты через три, болезненное ощущение частично погасло и Элрик, наконец, смог успокоиться: раз боль утихла, значит, не всё так плохо, по крайней мере, это означает, что ран у Альфонсо нет, и то хорошо. И это означает, что пора бы уже хотя бы начинать приходить в себя. Да. Пора бы. Будто это так просто! Элрик-то и сфокусировать взгляд до сих пор не мог, что уж там говорить о более трудоемком процессе. Хотя... Нужно ли зрение сейчас? Вероятно, что не совсем, ведь Альфонсо точно-точно понял, что к нему, постепенно, но начал возвращаться слух. Слишком очевидно было тихое, но всё же отчетливое эхо рядом. А вот что оно означало, Элрик не знал. Думать о том, что все эти звуки - лишь плод воображения, ну совсем не хотелось, поэтому Ал из последних сил постарался сконцентрироваться, чтобы хоть что-то увидеть или услышать. Черт, просто понять уже, наконец, что случилось. Так как уже столько времени находиться в полной дезориентации - это очень страшно. Ал уже и вовсе начал сомневаться, реальность ли это? Авось, просто сон уж больно реалистичный, нет? Никак не понять. И да, мысли, наконец, начали двигаться более-менее адекватно, из-за чего... Альфонсо смог, наконец, осмысливать ситуацию? К сожалению, да. К огромному сожалению. Мысли пришли в лад и это означало, что Альф в полной мере осознал, что он сейчас находится в горизонтальном положении, на чем-то очень холодном, рядом братика нет и, что самое страшное - пошевелиться было просто невозможно. Тут-то Ала и охватила самая настоящая паника: что делать?.. Пробуешь хоть пальцем пошевелить - ничего. Алхимик в миг начал прокручивать в голове воспоминания - вот как он раньше рукой двигал, например, как это получалось? Нет, это было практически автоматически, а тут!.. А тут ничего не получается и не происходит. И это очень и очень плохо. Кому же хочется оказаться в таком положении?.. Да никому. Тем более, когда толком и не знаешь, где ты, что с тобой, почему так получилось и где.. "Братик! - как гром среди ясного неба прозвучало в голове Элрика, - Эд, прости, прости... Почему тебя тут нет, что с тобой? Мы же... Мы же не были тут, да? Мы же были там... М... Там... Чтобы... Эм. Но... Не тут. Братик, черт." Последнее, что Элрик помнил: это яркое-яркое фиолетовое свечение, дикая паника и расплывчатое лицо Эдварда. Но вот, почему?.. Почему всё это было? О трансмутации Альфонсо ничего не помнил. Совсем. Будто этого и не было. Вероятно, оно и к лучшему: не хватало еще и этого.
Но... Черт, что же это? У Ала, пока что, напрочь отбилось зрение и слух, но зато осязание было на самом высшем уровне. Поэтому Элрик точно осознал, что до него кто-то касается. И вновь чертова паника! Вероятно, мог бы алхимик двигаться, он бы уже извивался, как удав на сковородке. Но, увы для Ала, и к счастью для Эда, Альфонсо не мог ничего поделать - он был словно тряпичная кукла. Что хочешь, то и делай. Так что и оставалось Алу только молча паниковать, задыхаясь от слишком частого своего дыхания. Он чувствовал что-то очень жесткое и колючее: совсем скоро это нечто... Оказалось словно вокруг всего Элрика? Возможно. У Альфонсо было такое чувство, что его укутали в какое-то тяжелое и крайне неприятное на ощупь одеяло. Приятного было мало: хотелось немедленно скинуть с себя это, но... С другой стороны, стало тепло? Да. Элрик почувствовал долгожданное тепло. И по сравнению с этим, колючее одеяло - просто мелочь.
Вновь эхо, эхо, эхо... Что оно означает? Кто-то что-то говорит? Элрик и сейчас не знал. Ему было более-менее удобно, хоть и больновато. Паника понемногу утихомирилась: ведь, раз ему не больно, значит, и братик в порядке ведь? Да, однозначно! Ничего страшного... Надо просто переждать это всё, прийти в себя, да и... Ах, черт, да кого Элрик пытался обмануть? Да, да, до сих пор у него сердце билось как в припадке лишь из-за страха за брата, до сих пор все мысли и опасения адресованы лишь ему, опять Ал готов был сделать ЧТО УГОДНО, лишь бы получить возможность двигаться и найти братика. До сих пор Ал паниковал по поводу того, что Эду сейчас больно или плохо: ведь он не видел и не слышал его. И это плохо. Альфонсо сейчас смотрел вверх, на размытые очертания кого-то там... Вероятно, того, кто нес его сейчас? Наверное. Элрик не хотел даже думать о том, кто это: от этого становилось лишь страшней. Главное сейчас: братик. А то, что Ал сейчас бесполезнее, чем дохлый микроб - вот от этого уже хотелось рыдать навзрыд. Но увы, и этого Альфонсо сделать не мог.

Сколько времени прошло? Казалось, что очень много, но так ли оно на самом деле? Альфонсо не знал, да и не особо задумывался над этим: смирившись с ролью безвольной игрушки, он затих (хотя, нельзя сказать, что до этого он особо бушевал), теперь лишь осторожно и боязливо вслушиваясь в тишину. Странные и непонятные отголоски эха звучали далеко-далеко. Не было никакой уверенности в том, что это вообще реальные звуки. Легче было списать их на плод воображения, не более того. Совершенно не было желания вникать в реальность. Хоть как-то признавать ЭТО реальностью. Эти отдаленные звуки, блеклые и плоские мерцания перед глазами и почти полная апатия. Нет, Ал помнил совершенно иную реальность: ту, где он был с братом в их родной деревушке. А то, что происходит сейчас - так, мелочь, ничего серьезного же, да? Просто, кажется, сон, не более того. Хорошая версия. Правда, даже сам Альф уже не мог верить в эту ложь: слишком хорошо уж мог он мыслить для сна. И всё, что он ощущал было вполне реальным, оно порождало образы, воспоминания... Нет, во сне так не бывает. Просто не бывает.
Скорее всего, сейчас Эдвард как раз прошел большую часть ступенек: судя по всему, он устал и его левая рука начала понемногу дрожать от тяжести. Вполне нормальная реакция организма. Вот и Альфонсо почувствовал это: левая рука брата довольно сильно уперлась ему в шею, было довольно больно, такая тянущая и медленная боль, из-за которой Ал волей-неволей, а вновь довольно сильно напрягся. К сожалению, любое болезненное ощущение сразу настраивало Альфа на то, что его сейчас убьют. И он так и не узнает, что с братиком, не сможет ему помочь, черт, даже не узнает, как он вообще попал сюда! Нет, так не должно быть... Просто не должно быть! Но, что делать? Просто покорно лежать, пока не убьют? Грустно, но Альфонсо большего сделать не мог: может быть, зрение и слух и начали более-менее настраиваться на нужный лад, но вот всё остальное желало оставлять лучшего. И своеобразная апатия еще не совсем прошла: да, Альфонсо уже осознавал, что он не спит, что сам он не может и шевельнуться, что братика рядом нет, но... Но, тем не менее, Ал практически никак не задумывался над тем, что он слышит и видит. Как сейчас: Альфонсо точно-точно услышал очередное эхо: на этот раз, алхимик даже смог различить пару букв. Значит, это чья-то речь. Такой низкий голос. И еще... Так резко меняется интонация! Разве может быть так? О, Ал не задумывался об этом: хоть и понимал, что, скорее всего, это просто говорят два разных человека. Это было так быстро... Элрику казалось, что этот разговор, если это он конечно, продлился не более пяти секунд. И апатия тут была совершенно не при чем: просто Альфонсо, сам того не осознавая, начал отключаться из реальности. Он не понимал этого, поэтому всё для него происходило чрезвычайно быстро: вот, только глаза закрыл, сам того не осознавая, а уже и минут десять прошло. Неудивительно, что для Элрика вся эта ходьба по лестнице заняла, ну от силы, минуту, не больше. К сожалению, дальше Ал просто отключился. Как раз к тому моменту, когда Эдвард уже покинул это жуткое здание. Альфонсо повезло быть без сознания добрых пятнадцать минут: иначе, ему было бы еще хуже. Ведь тут, на улице, было довольно холодно даже для "обычного" человека. Конечно, неспособная адаптироваться к высоким температурам тушка алхимика сполна прочувствовала всю прелесть вечернего ветерка: но, зато, хоть Элрик не осознал, что вновь замерзает. К чему ему очередной повод для стресса? Поэтому, можно сказать, хоть тут Алу повезло: очнулся он лишь в поезде, уже лежа на весьма удобном диванчике. Очнулся. И не как бывает по утрам: кое-как открываешь глаза, с неохотой движешься... Не-е-ет, Элрик очухался сразу. Мгновенно. Будто бы и не спал вовсе. Ну, впрочем, так же было и когда Эдвард преодолевал лестницу, так что ничего удивительного в этом нет. Правда, стоило Алу очухаться, как в его голове тут же проявились самые главные события уходящего вечера: Альф очнулся невесть где, брата рядом нет, Ал ничего не может сделать, ничего не ясно, где-то рядом есть какой-то человек. Лучше, чем ничего?
"Что... Где я? - Элрик, будто бы с неохотой, присмотрелся вперед, пытаясь уловить хоть какие-то образы, которые могут помочь ему сориентироваться, - Какой-то потолок?.. Опять. Очень низко. Значит, уже не там... Поезд двинулся с места. И Элрик совершенно точно понял это. Не по звукам и не по смене пейзажа за окном (все равно его не видел), а по чертовым ощущениям! Небольшая тряска - знакомое ощущение. Ал редко когда "катался" на поезде. Но ему нравилось это. Поэтому и ощущение хорошо запомнилось. И это к счастью: Элрик смог понять, где он находится. Правда, легче ему от этого не стало. Поезд проехал всего минуту-две и Альфу резко стало плохо. Не из-за того, что он до сих пор был в панике и дезориентации, а из-за того... Вообще, черт его знает, почему: Альфонсо всегда спокойно переносил любые поездки. Видать, сейчас сказалась элементарная неспособность "обновленного" организма выполнять такие огромные запросы: и к температуре быстро привыкай, и не засыпай, и анализируй, и паникуй, и терпи болезненные ощущения, ну, и на десерт, на тебе, дорогуша - поездку, чтобы жизнь малиной не казалась. Скорее всего, так оно и было. Альфонсо всё еще паниковал. Боялся. Немного дрожал от страха. И теперь уже и вовсе чувствовал себя почти трупом: в животе будто катался кусок льда туда-сюда, а в горле, по ощущением, застряло что-то очень склизкое и отвратное на вкус. И воздуха в легких не хватало: но это, скорее всего, потому что Альфонсо сам дышать старался как можно меньше. С каждым вдохом Ал чувствовал омерзительный запах резины, от которого блевать тянуло. Хотя, что уж там говорить: Альфонсо сильно укачало, так что запах резины - лишь очередной фактор, подливающий масла в огонь. Пожалуй, давненько Ал не чувствовал себя так плохо: отчего-то, стоило Элрику сейчас хотя бы постараться намеренно представить чей-либо образ, как ему становилось еще хуже. Лед в животе тут же делал тройное сальто, с силой пушечного ядра врезаясь в ребра. Мало приятного. И Альфонсо сейчас хотел лишь одного: уснуть, лишь бы не чувствовать всего этого. Но увы. Как назло. В глазах была ясность, образы проявлялись всё лучше и лучше... Слух тоже приходил в норму: Элрик уже мог различать шум поезда (от которого становилось еще хуже), отдельные громкие голоса... Так, по мелочи. И вместе с тем приходила ясность: паника, огромное чувство страха. И море-море мыслей. Которые, в большинстве своем, были связаны с братиком - то, где он сейчас, как он? Должно быть, он в порядке. Так много мыслей! Очень грустных мыслей, от которых был почти тот же эффект, что и от запаха резины.

Повезло. Да не то слово! Видать, фортуна сжалилась над Элриком, потому как совсем скоро его хиленькие органы восприятия начали ослабевать. Какая досада: они с таким трудом набирали сил, чтобы дать Алу возможность хоть что-то увидеть, услышать, почувствовать...! Впрочем, это неважно: потому как Альфонсо был в какой-то степени рад, что вновь перестал что-либо чувствовать. Авось, органы восприятия мира у него не ослабли и дело было совсем в другом. Скажем, в том, что алхимик просто жутко хотел спать? Может быть. Иначе как объяснить, что его глаза совсем скоро нещадно заболели, будто к ним поднесли горящую спичку? Мало приятного, еще и веки резко стали жутко тяжелыми. Нет, у Элрика не было сил хоть как-то держаться и прибывать в сознании. Поэтому, он благополучно уснул. Эх, знал бы Элрик, что последующие три дня окажутся для него сущей пыткой. Впрочем, даже если бы Альфонсо как-то и узнал об этом, вряд ли он смог бы что-то изменить.
Все три дня были одинаковы. Ну совершенно. Как братья-близнецы. Правда, Альфонсо плохо помнил, что в них происходило. Элрик в основном спал, просыпался редко. А когда и делал это, то впадал в апатичное состояние. Что с ним происходило в этот момент? А черт его знает. Альф иногда совершенно точно чувствовал чьи-то прикосновения, порой - слышал и видел что-то. Но не более того. Мысли были затуманены и связаны в основном с прошлым, если быть точнее - с тем, что произошло перед тем, как Альфонсо отключился. Братик, алхимический круг, затем - много-много фиолетового света, крики, боль... Пока что, это всё, что удалось вспомнить. Может быть, Элрик бы уже давно пришел в себя, уже давно бы вспомнил всё, узнал бы брата, но... Но этого не происходило. И всё лишь из-за того, что организм Ала, судя по всему, просто не был готов к таким нагрузкам, как столь долгая поездка. Все три дня его укачивало, из-за чего жутко болел живот и горло. Также болела спина - всё из-за скомканной занавески, в которую Элрик всё еще был завернут. Стоит ли говорить, что голова также болела? Хотя, нет... Она раскалывалась на части. Будто вот-вот и мозг лопнет, словно надувной шарик. Авось, именно поэтому на третий день Альфонсо спал с утра до вечера. Возможно, бедный организм решил впасть в спячку, лишь бы всё это прекратилось. Как знать! Во всяком случае, оно к лучшему. До поры до времени, правда.
Вечером поезд остановился. За кабиной начали галдеть люди, послышался топот, шум, крики... Как тут не проснуться-то? И Элрик очнулся. И, надо сказать, восемнадцатичасовой сон не пошел ему на пользу: голова болела просто ужасно, височная вена начала болезненно пульсировать, что тут же почувствовалось и на руках - венка в указательном пальце левой руки также начала отдавать крайне неприятной и острой болью. Альфонсо тяжело задышал, стараясь максимально быстро сконцентрироваться - понять, что происходит. Разумеется, он практически ничего не видел: кабина была очень плохо освещена. Да и остановка поезда не сделала Альфу лучше: наоборот! Элрик опять почувствовал этот ужасный запах резины, а в горле вновь появился тошнотворный ком. Да, никогда еще Элрик не чувствовал себя настолько разбитым и размякшим физически. Даже когда Альфонсо когда-то давно умудрился заболеть, так сильно, что пришлось валяться в постели неделю, он чувствовал себя и то лучше.
И это было ужасно. Особенно в совокупности с тем, что Элрик невольно осознал, что раз поезд остановился, значит, сейчас что-то произойдет. С ним, именно с ним. Вообще, Альфонсо до сих пор не сделал предположений по поводу того, кто же находится рядом с ним. Даже более того: Элрик всегда старался не смотреть на этого человека. Зачем - так и неясно. Но и сейчас Альфонсо не горел желанием вновь чувствовать рядом с собой этого незнакомца. Хотя, Ал ни в коем случае и не хотел, чтобы этот человек уходил: с ним было как-то... Безопасно? Возможно. В конце концов, этот человек еще ни разу ему ничего плохого не сделал.

-> Вокзал Централа