< Больница
После полутёмного холла уличный свет был непривычным. Эдвард сощурился, мазнул взором по небу. Тёмно-синее, приглушённого оттенка, с объёмными кучевыми облаками, оно совсем не предвещало ненавистного дождя. Маленький зверёк, именуемый настроением, отряхнулся и перебрался на ступеньку повыше.
Эд расправил плечи и свернул вправо, к съезду для инвалидных колясок. Во дворе больницы было людно - ни одной свободной лавочки. Понятно теперь, куда подевались пожилые пациенты. Прямо перед Элриками по асфальтированной дорожке прогулочным шагом прошествовали две старушки. Блондин дождался, когда они пройдут, спустился с братом вниз и покатил его дальше. Он сейчас  вспомнил ворчунью, привлёкшую его внимание внутри, отыскал глазами её оппонента. Вон он, сидит в своём кресле рядом с товарищами на скамейке, что-то оживлённо с ними обсуждает и жестикулирует. Интересно, почему он здесь? В летах ведь уже, если вдруг прихватит - до выписки может и не дожить. Но сейчас он бодр и лучится позитивной энергией. Это воодушевляло. Эдвард в течение жизни нет-нет да и подмечал вот такие, казалось бы, незначительные примеры стойкости, вдохновлялся ими. Неудивительно, что заострил на этом внимание и теперь.
Что им истощение? Ал ведь уже вспоминает, как двигаться. Такими темпами, глядишь, вскоре оживут голосовые связки. Хочется хотя бы парой фраз с ним обменяться: говорить с немым слушателем иной раз было нелегко. Нет, погодите... Вспоминает, как двигаться. Он же рукой недавно шевельнул? Да, с мелкой моторикой будут проблемы, но ведь попытаться ничего не мешает?
- Ал? - Взгляд упёрся в русую макушку. Волосы ему пригладить, что ли, а то вон какой взъерошенный...  - У меня идея. В номере дам тебе ручку и лист, попробуй написать мне что-нибудь.
Вот так. Альфонсо наверняка есть, что сказать своему старшему. Отчитать за то, что тот дал себя убить, например...
- Если не получится - отложим на потом, - поспешил добавить Эдвард. Хотя знал, что какого-никакого результата младший добиться постарается. Тем более, отчёты по работе Эд уже задвинул в долгий ящик, может теперь хоть весь день таскать брату листы бумаги и...
Весь день?
Парень даже остановился, удивлённо глядя вперёд. Слышал, как женский голос из-за спины окликнул стариков. Сказал, что пора заходить. С лавочки рядом с кряхтением поднялась бабуля в цветастом платке и выцветшем халате.
Чёртов полковник, - раздражённо подумал Эд. Из-за вмешательства врача из головы совсем вылетело, что Мустанг поручил ему заглянуть к Ризе Хоукай. - Ты даже с больничной койки мне жизнь портишь.
Коляска медленно двинулась вперёд. Алхимик неторопливо перебирал ногами и покусывал нижнюю губу изнутри, обдумывая ситуацию. С одной стороны, вряд ли у старшего лейтенанта для него что-то серьёзное. Да и продвижение по службе юного майора не интересовало, так что можно с получением задания и повременить. А с другой... Всё-таки лучше  прояснить ситуацию и попросить об отгуле. Не хватало ещё, чтоб за ним в самый ответственный момент кто-нибудь в отель заявился.
- Ал... - А он-то уже разогнался мало-помалу наладить контакт. - Только мне сперва в Штаб надо. Совсем ненадолго, не переживай. И потом сразу в гостиницу, идёт? - И не суть, что младший не ответит. Иллюзию общения хотелось поддержать.
Больничный забор остался позади. Эдвард глянул в сторону проезжей части и вырулил на оживлённый тротуар. Прохожие с любопытством посматривали на братьев и шли себе дальше, а Эд старательно себя убеждал, что в таком внимании нет ничего оскорбительного. В конце концов, он и сам был бы заинтересован: дети в инвалидных колясках - явление нечастое. Но вот этот дяденька с залысиной надо лбом, например, мог бы не коситься так уж откровенно, а вон ту девочку родители могли бы и научить не тыкать в людей пальцем. Стоит ли говорить, что когда дорога наконец привела к Штабу, блондин был изрядно раздражён?
Нашли, на что пялиться... - Выдохнул он, окидывая взором величественное белокаменное здание. И только теперь почему-то подумал, что лучше было сначала позвонить из уличного автомата. А то ведь Ризы, как того же полковника, на месте может не оказаться. Ну, теперь уже ничего не попишешь, Элрик решил осведомиться о её местонахождении внутри. А уже когда проходил в двери, толкая коляску впереди себя, подумал, что вообще будет неплохо, если лейтенант Хоукай отсутствует. Можно будет со спокойной душой и чистой совестью слинять и посвятить день Альфонсо. И так слишком много внимания в последнее время уделяется работе.

Солнце заманчиво заливало светом помещение, как бы говоря "ну же, выйди на улицу и позволь согреть тебя". Через чисто вымытые стекла можно было видеть безмятежность, окутавшую город после "тех" событий. Люди вновь спокойно прогуливались по улицам, дети звонко смеялись своим играм. Легкие, кучерявые, словно барашки, облака медленно проплывали по ярко голубому небу, светясь ослепительной белизной в лучах яркого солнца. Затишье перед бурей.
Фюрер погиб и к тому же оказался гомункулом. Верха гудели, словно разоренный улей. Кто будет следующим фюрером? Как рассказать об этом народу? Не заговор ли это? Среди личного состава ходили разные слухи. Было слышно и о том, что кто-то желает видеть виновных на скамье трибунала, а значит, будут искать козла отпущения. "И кто же им интересно будет, м? Ничем хорошим все это не кончится". Хавок пожевал фильтр потухшей сигареты и выплюнул ее в ведро с водой. Следом отправилась мокрая тряпка. Окно вымыто, пыль истреблена, ковер вычищен. Жан, не без удовольствия, осматривал результат своих трудов.
- Ваш кабинет готов полковник. Только вас и не хватает. – В голосе послышались нотки тревоги. Как бы Хавок не подбадривал себя, а за начальство он неподдельно волновался. О Рое почти ничего не было слышно, с тех пор как он оказался в больнице. К нему тоже не пускали, врач сказал, что Мустангу нужен покой. А значит пока тот в состоянии «покоя» пролеживает казенные матрасы, в армейских верхах все без него решится. И не факт что в пользу полковника.
Взгляд упал на папку с отчетами, корявый почерк отчетливо выделялся среди ровных строчек почерка полковника. Отчеты Эда невозможно было перепутать. Жан вновь посмотрел на улицу и задержал взгляд на бегающей и галдящей детворе. Их тоже не оставят в покое, братьев Элриков. Обязательно появится умник желающий узнать правду из первых уст, так сказать. Странно, что Эдварда не таскают по кабинетам начальства с допросами, видать все слишком заняты сохранностью своих погон и задниц. Он горько усмехнулся, вот уж кто заслужил покой так это братья.
С тоской почесав затылок, Хавок зевнул. Дело сделано и не мешало бы теперь подышать свежим воздухом, погода просто отличная. Грязная вода в унитаз, ведро с тряпкой в кладовку, сигарету в зубы и бодрым шагом вперед по коридору. По пути то и дело попадались знакомые лица. В их взглядах можно было увидеть обеспокоенность, наверное, так же выглядел сейчас и Хавок. «Значит скоро». Это мысль сама собой оформилась в голове, и что именно случится скоро, Жан не смог себе сказать. Просто за этой внешней безмятежностью чувствовалось напряжение, и оно становилось все сильнее.
В коридоре первого этажа шум с улицы слышался более отчетливо. Главные двери открылись, и дверной проем казался провалом в бесконечность, наполненную мириадами ярких солнц. После прогулки по сумрачным высоким коридорам, на глаза непроизвольно навернулись слезы. Проморгавшись и утерев непрошенную влагу с глаз, Жан увидел тех кого тут по идее быть не должно. Эдвард катил по коридору коляску с Алом. С маленьким, бледным и худым Альфонсом. Эта картина ввела Хавока в некоторый ступор, он все ни как не мог привыкнуть к новому облику Ала. Особенно поражали эти огромные орехового цвета глаза. Нет больше того гиганта с детским голоском, теперь есть просто Ал, настоящий.
- Привет. – Все же справившись с собой, он улыбнулся и отсалютовал им.- Герои вернулись в родные стены. Только не говорите мне, что вы соскучились по работе, я все равно не поверю! – Он подошел ближе и, затушив сигарету, широко улыбнулся им. Хотелось крепко обнять Элриков и потрепать по светлым макушкам.
- Рад видеть вас парни. – Он надеялся, что его голос не звучит слишком обеспокоенно, наверняка этих двоих достало внимание и интерес окружающих. И вряд ли им нужно что-то подобное от него сейчас. Фразы одна за другой вертелись в голове, но он не знал с чего же начать. Столько всего хотелось спросить.
- Надолго вы тут? - Он вновь достал из пачки сигарету, и, покрутив ее в пальцах, заткнул за ухо. -  Эд, сейчас в штабе неспокойно, я бы на твоем месте не появлялся на глаза вышестоящим. – Он многозначительно показал большим пальцем вверх, как будто генералы следят за ними прямо сейчас свисая с потолка как летучие мыши.
- Кстати о начальстве, что-нибудь слышно о полковнике?

Отредактировано Жан Хавок (Пт, 25 Июл 2014 09:38:03)

Не успели братья зайти в это многообещающее здание, а радость, умудрившаяся с гордостью выпрямиться в душе Альфонсо, невольно ссутулилась, позволяя самодовольной неловкости залезть на ее хрупкую спину. Элрик-младший был словно дубинкой оглушен — ведь он узрел то, чего желал увидеть меньше всего: сперва одно сплошное синее пятно в качестве вступления — таким оно казалось из-за отсвета, услужливо светившего Алу в глаза — совсем скоро к нему прибавился довольно шумный галдеж, напоминающий один сплошной бас; затем, привыкнув к освещению, Альф начал различать отдельные лица — и тут его настиг животрепещущий укол неожиданности — большинство взглядов, как и там — на улице - были также адресованы ему.  Разумеется, Элрик мог подсчитать, что ему это всё лишь кажется — мало ли, куда они смотрят — но свои глаза не обманешь: все эти люди, даже не смотря на наличие синей формы, по мнению Альфа обязывающей их вести себя воспитанно и дисциплинировано, не стесняясь смотрели на него. И самое ужасное, что Ал даже не мог понять, с какими эмоциями они делают это — с насмешкой, жалостью или же любопытством? Все-таки военная закалка давала о себе знать — их эмоции, в отличие от «уличных» людей, было невозможно разобрать — сплошные каменные лица. Это пугало и ужасало одновременно. Если до этого Альфонсо ощущал себя просто неловко, то теперь это чувство с ужасающей скоростью увеличилось в размерах, подобно некой канализационной крысе, загребшей в свои алчные лапы своих верных друзей по имени стыд и волнение.
Когда Эдвард начал катить коляску по коридору, Элрик-младший точно понял одну вещь: он очень-очень хочет обратно «домой». Но так как это было покамест невозможно, то Альфонсо подумал, что сейчас он был бы не прочь надеть себе на голову какой-нибудь пакет или мешок — разумеется, в таком случае Ал привлек бы куда больше внимания, но зато моральная защита, мирно посапывающая на отшибе его души, немедля бы возродилась — а это дорогого стоит. Но, увы, это была лишь забавная мечта, второпях собранная Элриком, чтобы отвлечься от назойливых взглядов. И, надо бы сказать, это почти сработало. По крайней мере, Альфонсо смог мысленно отстраниться — потупил взгляд, да перестал обращать внимания на разговоры — довольно хороший способ временно уйти в себя.
«Значит, Эдвард здесь работает, да?» - безропотно идя на поводу у любопытства, но тем не менее сильно опасаясь испортить себе весь настрой, Альфонсо слегка приподнял голову, чтобы осмотреться. Было красиво: побеленный потолок с редкими строгими люстрами; свежеокрашенные стены — Ал не увидел ни трещины на них; и достаточно много декоративных растений, восседающих там-сям на полу в узорчатых горшках — такие цветы Элрик видел лишь в коридорах одной огромной больницы в Ризембурге. Конечно же, тут было еще много чего — например, диваны и какие-то шкафчики, но Альфу это было уже не интересно.
Вообще, Алу было довольно любопытно, что же Эд будет тут делать. Куда идти, что говорить, с кем пересекаться. Альфонсо помнил, что ему нужно встретиться с кем-то — стоило предположить, что Эдварду придется побродить по зданию туда-сюда, чтобы найти этого человека. Подумав об этом, Элрик удовлетворенно улыбнулся во все зубы в своих мыслях — это же так здорово! Даже не смотря на эти косые взгляды (кажись, Альф начал свыкаться с ними), Альфонсо был полон детской радости, предвкушая интересную «поездку» по Центральному штабу (по самому Центральному штабу!). 
Пока братья проезжали по визуально бесконечному коридору, Элрик-младший с упоением наслаждался великолепной обстановкой, стараясь по минимуму смотреть на проходящих мимо людей. «Хм, а если Эду нужно будет на второй этаж — он бросит меня тут, да? - нахмурившись, Альфонсо поглядел в сторону широких углов, где, по его мнению, можно было оставить коляску, - не хотелось бы... Стоять одному тут. Нет... Совершенно не хочется. Тут так много людей... Без Эдварда тут довольно страшновато». Пока Элрик углублялся в мрачные пучины самовнушения, коляска вдруг неожиданнейшим образом остановилась, и Альфонсо, явно не ожидавший такого, машинально посмотрел вперед — на то, из-за чего по всем нормам логики произошел столько резкий привал. 
- Привет. Герои вернулись в родные стены. Только не говорите мне, что вы соскучились по работе, я все равно не поверю! –
Альфонсо поспешил опустить взор на пол, будто он только что в чем-то сильно провинился. С секунду назад его взгляд зацепился за глаза стоящего перед ними человека - высокого, в синей форме - типичный военный, правда, лицо у него не было каменным, как у остальных. Напротив! Оно прямо-таки искрилось эмоциями. А вот какими Альфонсо не знал - точнее, не успел понять, так как довольно скоропостижно разорвал зрительный контакт. «О чем он говорит?.. К кому он обращается?» - Альфонсо, как мог, осмотрелся, явно намереваясь увидеть «второго человека» рядом, ведь этот военный обращался не к одному лишь Эдварду. Однако поворачивать голову было все еще сложно, так что Альфонсо не увидел ничего нового. В конце концов, этот «второй» наверняка был позади коляски, так что Ал так или иначе не смог бы его увидеть.
- Надолго вы тут? Эд, сейчас в штабе неспокойно, я бы на твоем месте не появлялся на глаза вышестоящим. –
Альф, угомонившись после столь активного движения головой - как флюгер в бурю, ей-богу - замер, в недоумении уставившись куда-то в область груди вояки. «Неспокойно? Неужели Эдвард не знал об этом?.. Или знал, но для него это не важно?» Несмотря на количество прожитых вместе дней, Альфонсо все еще плохо понимал Эда - точнее, Ал не хотел его понимать, ибо всяческая попытка проанализировать его действия оборачивалась появлением малоприятного и болезненного кома в горле. Но, так или иначе, Альфонсо категорически не желал, чтобы Эдварду было плохо или больно. Поэтому сейчас Элрик-младший искренне недоумевал - зачем Эд отправился сюда, наверняка зная об опасности такого действия? Неужели лишь ради документов?
- Кстати о начальстве, что-нибудь слышно о полковнике?
«Полковник? - Альфонсо немного поморщился, медленно переводя взгляд на вазу с каким-то странным растением, стоящую в отдаленном углу этого огромного коридора, - неужели тот самый полковник, у которого бы только что были?» Ал хорошо запомнил его образ - тогда уж постарался - так что сейчас он без труда вспомнил детали этой встречи - ничего особенного, Эд просто проведал его. Так почему этот военный так обеспокоен, будто с этим полковником что-то случилось?
«Так много вопросов!» - Ал осторожно прикусил нижнюю губу - было непривычно ощущать хоть что-то, ведь еще вчера она была почти вся онемевшая. Этот поход в штаб медленно, но верно превращался в некий квест. Сейчас Альф искренне жалел, что у него нет с собой блокнота, карандаша и пары пишущих рук - столько деталей было и не запомнить сразу! Однако Альфонсо старался - даже не смотря на легкую головную боль (ведь котелок-то еще и не привык к таким нагрузкам сразу) - Ал искренне старался запомнить каждое услышанное слово.
Однако дальнейший разговор начал отдавать оттенками самого обычного диалога, так что, лишь слегка разочаровавшись, Альфонсо вновь отстранился от реального мира, начав тщательно и с любовью раскладывать по чистеньким полочкам полученную информацию - ведь это точно-точно важно хотя бы потому, что это касается Эдварда.

Подготовиться к выполнению задания было довольно таки просто, но вот не забыть что-то, мелочь, или же нечто важное, было проще простого. Мелло раз двадцать прокрутил все в мыслях, но этого недостаточно. Накосячить легче легкого. Может они с рыжим допустят какую-то оплошность и все полетит к чертям? Ну, бывает же, когда мелкий недочет приводит к большой погрешности. Сейчас погрешность может привести к нежелательному исходу.
Для Мелло это была далеко не первая вылазка подобного типа. Взрывы, убийства и тому подобное. Но сейчас, после случившегося с ним не  так уж давно, уверенность в себе сильно хромала. Кто захочет получить еще один уродливый шрам? Может, есть желающие? Сомнительное удовольствие.
Талдычить Мэтту план действий – умеет и практикует. Он уже который час его третировал, заставлял повторять все несколько раз подряд. Друг мог и отметить беспокойство блондина, как его трясет в некоторые моменты, как зубы иногда скрипят от напряжения. Блондин нервничал, пусть и не очень сильно.
Зря он напомнил мне о произошедшем. Ну ничего, отыграюсь, еще ни раз получит от меня.
Взгляд полный дьяволят вцепился в рыжего, которого Кель вытащил следом за собой. Их пути расходятся сейчас, так как у них разные задачи.
- Добудь нам форму, только без шуточек. Если бабский размерчик достанешь – сам в нем пойдешь, понял? – лучше предвидеть возможные подколы от друга, пусть тот и не дурак и вряд ли будет в такие моменты пытаться подколоть, да побольней.
Михаэль выбрал себе задание не проще – нужно было установить бомбу в соседнем с крепостью здании. Пройти в эту забегаловку было проще простого, чтобы не запомнили – немножко сложней. Скользнув в подсобку, оставшись незамеченным для хозяев, наемник тут же вытянул взрывчатку и установил в углу. Отлично, это наведет много шума, привлечет внимание военных. Отмотав шнур от взрывчатки, блондин примерно его померил взглядом. Примерное время горения на определенную длину Кель знал, этого должно было хватить, даже с небольшим запасом. На вторую взрывчатку осталось поменьше, этого должно хватить и тоже – со страховкой. С этим было покончено. Примерно пятнадцать-двадцать минут, пока будет гореть первая часть фитиля, у них есть. По дороге к центральному штабу Мелло успел уже кое-что сделать – нанести специальный грим. Да, это того стоило, так как шрам может его выдать позже. Странное ведь будет совпадение: вошел в крепость парень со шрамом, потом вдруг раздался взрыв в самом штабе и вот, он же после этого уматывает. Тут если и запомнят, то только не шрам, выдающий наемника с головой.
Встретились наемники подальше от входа. Переодевание было немножко неприятным. Очень уж не хотелось вылезать из кожаной одежды и надевать это ненадежное, непривычное тряпье, которое побывало до этого на каком-то офицеришке. С горем пополам с маскировкой они разобрались. Теперь нужно было разрешить главную проблему. Времени оставалось не так уж и много какие-то пять минут. Подопнув рыжего, чтоб шевелился, Михаэль решительно направился ко входу в штаб. Было уже не до волнения и беспокойства о маскировке, вдвоем они прошли внутрь. Это было даже к лучшему. Они не мешкались, Кель от чужих взглядов не шарахался.
Отойдя к левому торцу, к почти самому углу и углублению в здании, им не посчастливилось застать левого военного, патрулирующего свою область. Тут все загорожено кустами, надзорные не могут заметить в этой области многого. Красота может погубить любое здание, пусть и почти неприступное. О чем думали, когда составляли проект? Тут почти слепая зона без охраны которую Кель живо приложил о стенку и оттащил к месту, где Мэтт уже должен начинать устанавливать взрывчатку.
– Мэтт, постой, не трогай шнур. У меня есть идея получше, – тому офицеру явно не жить, у него были надрезаны очень метко голосовые связки. Кель не был садистом, но тогда тот бы наделал много шума, если бы очнулся раньше положенного. Надо уметь быть жестоким. Мужчина хрипел, хватаясь за шею, - Ему осталось не так уж и много, пусть сослужит последнюю службу.
Михаэль оторвал половину фитиля и прикрутил к установке пару проводов, вручил кнопку офицеру и заставил сжать ее в руке, примотав проволокой к ладони, потом заставил нажать на кнопку. Любой идиот поймет, что если отпустить – тут все рванет. Осталось ему минут пять-шесть, парни успеют смыться к этому времени, а идти этот недобиток не сможет. Зря он так жестко. Дживас ведь не убивал, так? Весьма очевидно, так как этот наивный дурак смотрел на происходящее так, будто это неправда. Блондин сцапал друга и потянул к выходу, когда раздался взрыв снаружи. Парни смешались с толпой офицеров, побежавших к выходу, и выбрались наружу. Они не покидали группу несущих службу до того, пока не скрылись от надзорных на стене. Там уже можно было стянуть одежду и смыть чертов грим. В момент, когда они избавлялись от одежды, раздался взрыв. Вот и догорел «фитилек», стрелки часов в чьей-то жизни остановились. Этот взрыв был мощней, чем первый, снес довольно таки приличный кусок здания. Придется залечь на дно, привычное дело. Получить бы только деньги.

> Переулки

Становилось всё скучнее и скучнее. Теперь не помогала даже ранее всегда выручающая интереснейшая игра под своеобразным названием «посчитай количество трещин на во-о-он той стенке». Может, это было чудодейственное воздействие «государственного здания» - Ал имел привычку быстро уставать в таких помещениях, - а может, это была вина диалога, в котором Элрик был совершенно не заинтересован — так или иначе, Альфонсо сейчас чувствовал лишь одно: невообразимую скуку. И как бы он не старался — а он действительно старался — интереснее не становилось: «взрослые» болтали о своем — весьма нудном и военно-бытовом, - а проходящие мимо люди в данный момент казались сплошной синей массой со встроенным магнитофоном, которому не посчастливилось заесть на одной ужасной монотонной записи.
Нехотя выслушивая и совершенно не анализируя слова Хавока, Альфонсо не без сожаления отметил, что нынешняя ситуация напоминает ему некий школьный урок. Понедельник. Утро. История. Тихий и усыпительный голос учителя. Еле слышный гул с последних парт. Сидишь и смотришь в одну точку на стене. Скукота.
«А я ведь уже где-то недели две в школу не хожу... Как мне потом всё объяснить? И кому? Как мне добраться до дома? Я же смогу это сделать?..- невольная ассоциация пробудила новую порцию сомнений и опасений. С трудом подавив так и норовивший показать себя в деле вялый зевок, Альфонсо с щепоткой лени посмотрел на Хавока — вернее, на его форму, - а если нет, что тогда?.. Эд поможет мне?» На самом деле, Ал не особо задумывался над этим, вне всяких сомнений, важным вопросом. Хотя, честнее было бы сказать, что Элрик просто не хотел всерьез размышлять об этом. После своего «пробуждения» две недели назад Альфонсо бессознательно перестал гадать на будущее или, чего лучше, заглядывать в прошлое — теперь для него существовала лишь одно понятие: настоящее. Это была будто бы неосознанная защита, похожая на тот машинальный инстинкт, когда, в случае падения лицом вперед, невольно выставляешь руки перед собой для более мягкой посадки. Потому сейчас столь важная мысль о потенциальном будущем автоматически отправилась в тартарары создания Элрика. На самом деле, всё было просто: Альфонсо категорически не хотел размышлять обо всем, что может вызвать у него панику. И его рассудок — в кое-то веке — пошел на уступки своему нерадивому господину.
Чтобы не углубляться более в, хоть и логичные, но нежелательные размышления, Ал с завидной резвостью поспешил вернуться в реальность. Скучную, синюю, монотонную. Но позволяющую хоть немного отвлечься от нежелательных мыслей.
Диалог продолжался. Тот высокий человек в синей одежде всё еще говорил о чем-то, вероятно, очень важном. Сконцентрировав сонливый взгляд на форме этого военного, Альфонсо невольно прислушался к разговору — все равно больше нечего было делать. Однако, вопреки всем страдальческим ожиданиям, Хавок говорил вовсе не о военных делах. Он болтал о... конфетах?.. Альф нахмурился — причем тут это? Вероятно, он потерял нить разговора. И это было обидно — ведь слушать дискуссию о конфетах куда интереснее, нежели беседу о каких-то военных документах. Но не успел Элрик как следует огорчиться, как военный вдруг ни с того ни с сего отметил его худобу. Да еще и весьма непривычным громким тоном. Ал смутился. Отвел взгляд в сторону и — совсем немного! - покраснел от растерянности. Впервые Альфонсо задумался, что он и знать не знает, какие изменения претерпел его внешний вид.
«Худой, значит... - с толикой досады подумал Ал, с явно преувеличенным недовольством разглядывая свои худощавые руки. Но они были действительно тонкие — не такие, как раньше. Явно огорчаясь все больше и больше, Ал кинул неохотный беглый взгляд на свои колени, не без недовольства отмечая, что те теперь больше похоже на две косые палочки, - и как я раньше не замечал?..»
Послышался какой-то непривычный громкий шум. Мысли Элрика резко оборвались. Этого шума не должно было быть. Это не обычный грохот. Ал знал это. Что-то было не так - здесь и сейчас этого не должно было быть.
«Это, это...» Шея словно окаменела. Альфонсо с трудом приподнял голову, чтобы увидеть реакцию окружающих. Эд. Он видел Эда. Зачем он стоит там?.. На что он смотрит? Это всё из-за этого грохота? Шум. Этот шум...
«Это был взрыв?»
Секундный рокот. Гром. Сердце сжалось, а внутри все вмиг похолодело. Какое-то движение. Альфонсо машинально зажмурился — да, это был тот же самый инстинкт. И в следующий же миг он почувствовал удар. Просто удар. Ни боли, ни страха. Простое «касание». И ничего более.
Уши заложило. Сердце скачет как зайчик в капкане. Ал был полностью дезориентирован. Он не чувствовал опоры под ногами. Но он не мог открыть глаза — веки были будто замурованы.
Эхо. Просто эхо. Просто фон. Синяя форма, голоса — это похоже на урок. Гул. Громкий гул. Ал осознает, что лежит на полу. Что-то произошло. Произошло что-то, из-за чего был шум и этот удар.
«Эд... Эд!» - резко распахивает глаза. Темнота. Ничего не видно. Страх вмиг выжрал половину здравого ума. Темные пятна расплываются. Эхо увеличивается. Гул усиливается. Разум осознает.
Эд. Он был совсем рядом. Теперь не видно. Он, он...
Какое-то движение совсем рядом. Альфонсо в панике посмотрел в сторону. Окно. Огромное окно. То, что от него осталось. И Эд. Смотрит. Живой.
Сердце начало стучать ровнее.
Запах гари. Ал жмурится и делает глубокий неосторожный вздох. Чувствует, как его приподнимают за плечи. Дым неистово рвется к легким. Альфонсо начинает кашлять — тихо-тихо, но, тем не менее, судорожно и часто.
«Эд, что... Почему...» Открывает глаза. Слезы. От этот чертовой гари слезы. Мешают видеть. Красное пятно. Всматривается.
Человек. Лежит. У него в боку что-то торчит. Большое и прозрачное. С красными пятнами. Живот вспорот. Человек корчится от боли и задыхается от собственного крика.
Альфонсо сжимается, повинуясь очередному приступу кашля. Гарь. Окно. Эд. Кровь. Крики, крики... Он умрет.
«Умрет...» Сердце холодеет от ужаса. Ноги немеют. Кашель не уходит. Задыхается. Как и он. Дрожит как в лихорадке. Не успевает делать вздохи. Нет кислорода. Слезы в глазах. Моргаешь-моргаешь — а они не уходят. Жмется к Эду. Жмется-жмется, да задыхается, словно тот человек.
И лишь одна мысль в голове - «Эд, Эд...». Безумное повторение имени. Безо всякого смысла. Безо всякой связи. Просто шум. Грохот. Внутри рассудка.

[offtop]Примечание от Истины:

[/offtop]

Хавок устремил на него взор, позвал по имени. И даже с места сдвинулся, подползая ближе. Эд перевёл дух. Он понятия не имел, что бы делал, не сумей лейтенант передвигаться. Ал в руках частит мелким кашлем.  Блондин отвлёкся на него, прижал теснее. Свободной рукой утёр глаза от слёз. Это всё дым. Он слишком щиплет, даже если сощуриться. Брат смотрит полубезумно.
- Как вы, целы?
Эд машинально кивнул. Что с ним делать? Он не сможет прикрывать ему лицо и нести при этом на руках. А иначе надышится.
- Нужно выбираться отсюда.
В горле першит, Элрик опять срывается на кашель. Поднимает взгляд на Хавока.
- Скоро огонь доберётся и до нас.
Отмечает его разбитый висок и безжизненную левую руку. Вывих? В спину полыхнуло жаром, когда обвалилась балка. Главное, чтоб мог идти. А руку потом вправить можно.
- Там дальше по коридору должны быть кабинеты секретарей.
Нужно защитить Ала от дыма.
- Через них можно выбраться.
Потом хватать его и бежать.
Дикий вопль разносится по помещению. Остервенелый и леденящий жилы, он сразу достигает высокой ноты, обрывается на секунду и взвивается опять. Мгновенное оцепенение  вышибает мысли. Он же до сих пор горит, до сих пор это чувствует. И ему никак не помочь.
Жутко. До колких мурашек в пояснице.
- Подержите.
Голос сиплый. Просьба невольно звучит натянутым приказом. Губы липнут от крови, надо утереть.
Бояться - это самое противное.
Эд сдвигается ближе к Хавоку, передаёт ему Альфонсо. Стаскивает с себя плащ. В ушах бухает.
Даже противнее, чем молоко.
Движения выходят неровные, словно механические. Руки подрагивают. Из капюшона на пол сыпятся стекляшки. Ткань. Нужен всего кусок, небольшой и не рваный, его можно использовать как повязку или преобразо...
Преобразовать.
Точно.
Теперь плащ не нужен. Теперь нужно опереться о пол рукой, чтобы подняться. От этого кружит голову. Стена. Лихорадочно бьётся сердце. Зачем-то смахнуть с неё копоть. Здесь кирпич, два ряда в толщину, скреплён раствором. Через каждые четыре ряда вверх должна лежать проволока. Разложить. Нужная формула сама всплыла в сознании. Хлопок. Глаза жмурятся от яркой вспышки бело-голубого. Светло. На вдохе ощущается приток свежего воздуха. Проём готов. Слышен вой сирены совсем недалеко.
- Дальше я сам! - не в меру бодро заявляет Эдвард, опускается на корточки. Знает: Хавок совсем не против помочь, но о младшем хочется заботиться самому. - Вам с рукой тяжело.
Дым вытягивает на улицу, обволакивает всех троих плотной пеленой. И по-прежнему режет глаза. Эд сквозь кашель прижимает к себе брата, грудь к груди. Головой на левое плечо. Перехватывает поперёк спины и внизу. Жаль, тот не обнимет его ногами. Поднимается, клонится вперёд и всё-таки успевает встать ровно. Неожиданно. Видимо, это гарь и удар так ослабили. В виске колотится пульс.
Проход низкий. Хавоку придётся пригнуться: Эд рассчитал высоту на свой рост. Всего два-три метра в сторону - и дышать становится легче. Уже почти не страшно. Уже выбрались оттуда. Выбрались же? Парень оглянулся на лейтенанта и тут же с кем-то столкнулся. Различил синюю форму сощуренным глазом. Одним. Второй пришлось зажмурить, чтоб не попала кровь с брови.
- Здесь выжившие!
Громкий голос. Незнакомый.
- Какого чёрта здесь делают дети?!
Теперь точно выбрались. Теперь точно хорошо.
- За ними ещё человек!
Кто-то метнулся мимо. К Хавоку.
- Сильно досталось?
Ала попытались снять. Старший крепче вцепился в него:
- Я сам!
Опять липко. У крови ужасный привкус.
- К машинам их!
Его хлопнули по плечу и подтолкнули вперёд. Блондин послушно пошёл. Здесь много людей. Эд коротко кашлянул, попытался сглотнуть. В синих и белых одеждах. Во рту сухо. Рядом пронесли носилки с покалеченным человеком. Элрик почти не заострил на этом внимания. В груди болит. Там, чуть дальше, двор забит машинами скорой помощи. Видимо, их троих сопровождают туда.

[offtop]Примечание от Истины:

[/offtop]

Идти становится тяжелее. Под несмолкаемый гомон вокруг Эд чувствует, как размеренно, тяжело ухает в груди. Не быстро, как раньше. Он успокаивается.
- Взрыв был охренеть какой! Весь главный вход просто в свалку...
Ал вжался лбом в изгиб его шеи, мелко дрогнул плечами. Старший распрямляется,  на ходу подсаживает его чуть выше. Перехватывает удобнее. Это только кажется так или он действительно вот-вот захныкает?
- ...От левого крыла одни руины остались!
Не кажется. Альфонсо болезненно застонал и завозился. Блондин осторожно вздыхает, поглаживая его по спине. Сразу зарождается сочувствие: у младшего после Врат чувствительность повыситься могла, а тут такое. И всё он. Не терпелось с больным братом пошляться по Централу.
- Ну чего ты... - тон неуверенный и откровенно соучастливый. Надо придумать, что сказать.
- Раненых не счесть... И кто мог это устроить?
Юноша мысленно ругнулся. Он угомонится или нет?
- На территорию Штаба посторонний бы не прошёл!
Эд налетел на этого вояку всего пару-тройку минут назад, а тот уже успел порядком достать. Впечатлениями никак не наделится. Не видит, что ли, что тут не до него? Вокруг ведь уйма людей, почему прицепиться надо было именно к ним?
- Так, давайте сюда!
Армейский потянул парня в сторону. Тот освободился, утёр глаз рукавом. Открывать пока не стал. Солдат для привлечения внимания постучал костяшками по кузову машины. Внутри две женщины в белом торопливо бинтовали голову пострадавшему. Эд посмотрел на них, мельком глянул на испачканные кровью инструменты. Смерил взором высоту от земли до ступеньки. Ему ведь к ним залезть надо.
- Какой идиот пустил туда детей? - ахнула одна из них, оставляя своё занятие на вторую. Помогла подростку забраться внутрь. Того немного замутило.  Военный, что сопровождал Элриков, только плечами пожал:
- Мы тоже удивились.
Дальше Эдвард не слушал. Не раскалывайся голова - обязательно бы заявил, что никакой он им не ребёнок, и пусть в его присутствии не говорят так, будто он не слышит. А сейчас молча занял место на скамейке, усадил брата к себе на колени. Постарался, чтоб тот не касался брони на ноге: твёрдая ведь, неудобная. Мимо двое человек на руках протащили третьего, с наспех перевязанной культей ноги и волдыристыми ожогами. Эду оставалось лишь съёжиться и обозвать себя идиотом: он посадил Альфонсо лицом к дверям.
Врач долго поразмыслить над этим не дала. Заставила его поднять голову, влажной тканью промокнула кровь под носом и на брови. Осторожно ощупала переносицу и спинку. Каждое прикосновение к нему обостряло и без того неприятные ощущения, но Эд стерпел. Однажды сломать его умудрился. Тогда больнее было.
Женщина что-то пробормотала про "сильно опух" и гематому справа. Заставила алхимика сплюнуть, по цвету слюны постановила, что внутреннего кровотечения нет. И аккуратно заложила ему носовые проходы ватой, чтобы остановить наружнее. Блондин и представлять не хотел, как сейчас выглядит.
- Брат?
Медленный кивок и красноречивое "Угу". Эд с предельной осторожностью промакивал кровь на лбу младшего чистым полотенцем. Врач не стала спорить, когда он вызвался сделать это самостоятельно. Ей антисептик ещё разводить.
- Отпустил бы его. Вцепился...
На улице кто-то подвывал. Совсем недалеко, вот-вот мимо пройдёт.
- Он сам не сможет.
Не прошёл. К машине подтащили очередного пострадавшего. Бедняге осколками вспороло плечо и щёку, он не переставая мычал и обливался невольными слезами. У Элрика упало сердце. Он не раз обедал с этим человеком в столовой.
- Не смотри.
Надо повернуть наконец Ала спиной к этому ужасу.

[offtop]Примечание от Истины:

[/offtop]

Почему сюда? Машин вокруг множество. Пострадавшего приняли бы в каждой, но словно по чьей указке привели именно к ним. Эд проследил, как его подняли внутрь и как одна из врачей взялась за нить. Закон подлости, не иначе.
- В марганец!
- Обезболивающее!
Отрывистые чёткие указания на фоне постоянного нытья, упавший на пол бинт. И много крови. Недаром минуту назад слишком спокойной казалась обстановка.
-Ал?
Эдвард свой голос и сам сейчас почти не слышал. Повернул брата лицом к себе и растерянно вдохнул: видеть его слёзы было непривычно. Женщины что-то говорят об осколках и пинцете. Армейский, кажется, понемногу начал затихать.
- Ты-то чего ревёшь?
Эд спрашивает будто удивлённо, и сам себе делает мысленное замечание: поди удержи себя в руках на месте Альфонсо. Он ведь совсем, наверное, от боли отвык.
- С тобой же всё нормально, поболит и заживёт... - Блондин утирает влажную дорожку на щеке младшего и теперь только ловит себя на мысли, что обращается с ним, как с ребёнком. Это его внешность такое подсознательное воздействие оказала, точно. Пусть только успокоится. От его состояния самому начинает казаться, что в переделку хуже они и попасть не могли.
Взгляд цепляется за рану на лбу, заставляет нахмуриться. Кровь ослабла, но не перестала. Нужны вата и пластырь. И то, и другое, и готовый антисептик вот они, рядом, специально отложены для них медсестрой. Она сейчас как раз вдевает нить в иглу, а вторая дезинфицирует плечо его знакомцу. Им обеим не до них теперь. И ничего, он сам управится.
- Может немного щипать.
Смоченная в перекиси вата осторожно прижалась к больному месту. Предупреждение вышло, по сути, бесполезное: Ал и сам знает об этом эффекте. Но Эд надеялся, что вот такой словестный контакт его хоть немного успокоит. Военный на каталке сдавленно замычал. Игла задела мышцу, наверное, а обезболивающее ещё не в полной мере действует. Старший обеспокоенно отметил, что ушибись брат сильнее - лопнувшую кожу тоже сшивать бы пришлось. Оторвал короткую полоску пластыря. Хорошо, что миновало.
Теперь колени. Эд прекрасно помнил: им тоже досталось. Был огромный соблазн оставить пока так и поскорее уйти - уж вряд ли их так серьёзно ушибли. Но один взгляд на пропитанные тёмным штаны разубедил в этой мысли.
Ещё несколько секунд колебаний в попытке придумать, как поступить с Алом. Неудобно ведь будет его на руках держать.
- Давай-ка знаешь, что... - А это уже мысли вслух. Чтоб рассуждалось продуктивнее.
Сидеть сам брат не может, ждать помощи посторонних глупо и долго, а положить его некуда, потому что каталка занята. В сознании проскакивает туманная мысль, взор опускается вниз и в сторону. Скамья. Он на ней сидит как раз, на длинной такой, белой, идущей вдоль всей стенки. И узкой. Но выбирать не из чего.
- Давай-ка сюда, - наконец заключает Элрик и приподнимается. Сгружает Ала на лавку, осторожно, ближе к стене. Чтоб не съехал. Приседает на корточки рядом, с коротким "Не смотри" отводит его лицо в сторону от врачей. Хоть и так одна из них всю сцену операции загородила. И закатывает одну штанину.
Коленка у младшего острая, совсем ещё худая. Тканью аккуратно пройти по краю раны, потом промокнуть кровь на ней самой. И, совсем как в детстве, при этом подуть, чтоб охладить и боль облегчить. Терпи, Ал. Недолго осталось.
- Парень, ты что там?
Женский голос из-за спины. Эд как раз принялся за вторую ногу. На первой красуется налепленный крест-накрест пластырь.
- Скоро закончу.
Странно, что о них вообще вспомнили. Или, может, она просто свою часть работы закончила?
- Кровь не идёт?
Эдвард макает вату в перекись:
- Идёт пока.
- Из носа.
Моргает и хмурится. Точно. Он о своём ушибе и забыл совсем. Несмотря на то, что дышит только ртом и ощущает постоянную ноющую боль.
- Тогда нет.
Снова по краям, а затем по ссадине. И снова подуть, уже больше на рефлексе. Сзади что-то шуршит и звякает железом о железо.
- Давай вытащу, пора уже.
Юноша торопливо закрепляет пластырь и поднимается, запрокидывает голову. Прикрывает глаза. Чудом удерживает желание чихнуть, когда ватку удаляют холодными щипцами.
- Дома сделаешь ледовый компресс. Лучше бутылкой из морозилки.
Элрик угукнул, поправляя брюки Альфонсо. Взял его на руки, как раньше, прижал к левому плечу. Он сделает компресс, несомненно. Если о нём вспомнит.
- Спасибо. - Быстро глянул на армейского, отметил ровные стежки у него на щеке. И то, что он в сознании. Молчит. Похоже, помогло всё-таки обезболивающее.
Голова ещё кружится, но этим почти не мешает. Блондин спустился на землю, мельком осмотрел окружение. Тут по-прежнему шумно. Из того проёма в стене, который он соорудил, только что кого-то выволокли. Хавока не видно. Наверняка он тоже в одной из машин, нечего теперь и беспокоиться. Пропустив мимо людей с носилками, парень удобнее перехватил брата и поспешил к выходу со двора. Наконец можно убраться отсюда.
> Улицы Централа

Отредактировано Эдвард Элрик (Пн, 22 Сен 2014 15:07:53)